Режиссер Валерий Тимощенко: «Место кинодокументалиста там, где происходят главные события времени»

В год своего 60-летнего юбилея известный режиссер-документалист Валерий Тимощенко рассказал «Кубанскому репортеру» о том, почему о родном крае снимать сложнее всего, как выживает сегодня документальное кино и почему журналист должен побывать на войне.

От Кубани до Оби

— Валерий Григорьевич, давайте начнем с проекта «Великие реки России»: на телеканале «Культура» вышел ваш новый документальный фильм «О времени и о реке. Кубань»…

На телеканале «Культура» у нашей студии одновременно идут два моих авторских цикла –  «Великие реки России» и «Чистая победа». О самых ярких и значимых сражениях Великой Отечественной войны. Помимо фильмов о штурме Новороссийска, о величайшем воздушном сражении над Кубанью, о битве за Кавказ вышли фильмы о битве за Берлин, о Сталинградском сражении. То есть федеральный телеканал заказывает нашей студии не только ленты о регионе, но и на темы общероссийского масштаба. В этом году в цикле «Чистая победа» будем делать ленты об освобождении Беларуси (операция «Багратион») и о битве за Москву, в цикле «Великие реки России» в плане – работы о Тереке, Доне и Северной Двине. Уже вышли фильмы о Волги и Оби. Все это экспедиционно сложные проекты – расстояния огромные. В данном случае река просто самый прямой и емкий образ времени, а о реке и о столетии мы рассказываем через героев, а их надо найти и заслужить их доверие… Вообщем, легких путей не ищем.

— Какой фильм снимать было сложнее – о реке Кубань, где Вы выросли, или ленты о Волге и Оби?

— На верхней Волге мне и раньше доводилось снимать, например, во время многолетней работы над фильмами «Русский заповедник» и «Трезвитесь». Меня там хорошо все знают и помогают охотно, искренне. Волга – прямой образ России. Фильм о ней получился очень тревожным, даже, пожалуй, трагичным. Это – арткино, попытка рассказать о стране, о сегодняшней душе русской. Но и проблемы, и публицистика горькая, увы, присутствует. Река практически не движется, ученые говорят, что она потеряла способность к самоочищению. Эта проблема признана на самом верху, правительство выделило почти 300 миллиардов рублей на спасение реки. Обь – это еще полстраны, вся Западная Сибирь, от верховий Катуни, от монгольской границы до Ледовитого океана. Понятное дело, нелегко все это выразить. Страна у нас большая, приходилось отправлять несколько съемочных команд в разные  точки — самому не успеть никак. Помогали сибирские коллеги, просто так, от широты души. И непрофессионалы тоже, удивительные русские люди, которых находили уже там, на месте съемок. Такой получился народный проект.

Но Кубань – это совсем другое дело: свое, родное… Я родился в четвертом краснодарском роддоме и после окончания ВГИКа вернулся домой, в Краснодар. Ты знаешь все доподлинно о времени и о реке. И любишь эту реку больше всех остальных, и душа болит за нее сильнее. Хочешь не хочешь  — приходится говорить о болевых точках, и это значит, что ты в любом случае не всем понравишься. Легко быть смелым и объективным, когда готовишь фильм про Обь, потому что завтра, после съемок, уедешь домой на юг. Здесь другая ситуация.

— Вы сейчас имеете в виду Краснодарское водохранилище? В фильме «Кубань» задается вопрос о том, так ли уж необходимо было его строить.

— Основания для его строительства были серьезные. Строили его, конечно, в основном ради риса, но оно и уберегало низовья от наводнений. И  нам всем надо быть благодарными сегодняшним водникам за их труд и талант, без всяких оговорок. Им эта проблема, как и всем нам, досталась в наследство, решение ведь это было принято больше 50 лет назад. Но… Я разговаривал с серьезными экспертами и спрашивал их, можно ли было обойтись без такого огромного водохранилища, крупнейшего на Кавказе, и можно ли было сохранить естественное течение, сохранить нерестилища осетровых. Они ответили, что можно было создать сеть небольших водохранилищ на притоках реки, и тогда главное русло осталось бы нетронутым и осетровые проходили бы беспрепятственно, да и процесс заиливания, возможно, шел бы медленнее. Но тогда не было бы стройки века, и тогдашние руководители не получили бы золотые звезды, и карьерный рост их был бы иным …

Осетровых мы уже, практически, потеряли. Азовскую белугу, увы, точно. Последние несколько лет ученые не могут поймать в море ни одну половозрелую самку. Это катастрофа! Мой прадед, который жил в станице Васюринской на самом берегу Кубани, видел их десятками. К нерестилищам поднимались рыбины в тонну весом, а то и больше. Белуга ведь – самая крупная пресноводная рыба в мире, и жила она не в Амазонке и не в Ниле, а в Кубани. Ровесница динозавров, она 150 миллионов лет смогла пережить, а 50 лет нашей с вами хозяйственной деятельности не пережила.

          И мы как-то прошли мимо этого события. Не заметили! Но надо понимать: если колокол звонит по азовской белуге, значит, он звонит и по тебе. Это не только и не столько кубанская проблема, сколько общенациональная. Еще раз подчеркну, она кубанцам и руководству края досталась в наследство. И решить ее возможно только страной, то есть программа помощи Кубани должна быть общенациональной, как в случае с Волгой, например.

          Раньше духовным центром нашего общества была великая литература и русская и советская, и писатели традиционно поднимали главные проблемы, в том числе и экологические, в том числе и о реках, они также нам говорили. Валентин Распутин – об Ангаре и Байкале, Василий Белов — Северной Двине.

     Но сейчас  другая ситуация, соотечественники, особенно молодые, увы, куда меньше читают, все больше смотрят. И ответственность, которая раньше лежала на литературе, сегодня все больше ложится на кино (причем не на игровое, которому не верят, а именно на документальное).

Дефицит авторов

— Как Вы собрали свою команду?                                                                                               

Она очень небольшая, 5-7 друзей, близкие люди, которых минимум 20 лет знаю и с которыми прошел многие испытания. Мы – «дети экспертного жюри Госкино», а потом Минкульта. А выжили в профессии потому, что много лет регулярно выигрываем все государственные сценарные конкурсы. Но чтобы это произошло, твои сценарии должны быть на три головы выше столичных. Только тогда тебя поддержат. Родная земля помогла, подкидывала потрясающие сюжеты.

Другие документалисты работают над одним фильмом полгода, год, а потом еще пару лет ездят с ним по фестивалям, у нас такой возможности, увы, нет. Наша студия производит до 10 фильмов в год, причем все средства на них найдены за пределами родного края. Работы не просто много, а невыносимо много, но у нас нет другого выхода, если мы хотим выжить в профессии и быть услышанными страной в федеральном эфире.

— Вы сотрудничаете с телеканалом «Культура». А как насчет краснодарских компаний?

— Вот уже много лет, несмотря на то что бюджеты «Культуры» меньше, чем у других в 2-3 раза, я работаю именно с ним. Это единомышленники, продюсеры канала подлинные друзья. Они очень глубокие и взыскательные люди, никаких уступок, все по «гамбурскому счету», но от этих наших споров фильмы становятся только лучше. Это уникальная, поверьте, ситуация. На других центральных каналах ситуация кардинально иная, работать там провинциалу все равно, что плыть в соляной кислоте, и на выходе может получиться фильм, который к тебе не имеет никакого отношения. Кубанские телеканалы показали практически все наши фильмы, отношения хорошие, дружеские, но прийти к мысли, что можно заказывать что-то у другой киностудии, они пока не могут. Своя продукция всегда симпатичнее и, как говорится, ближе к телу.

— Молодых специалистов к работе привлекаете?

— Три года назад я набрал мастерскую режиссеров неигрового кино в ростовском филиале ВГИКа, ребята уже на третьем курсе и сделали короткометражные фильмы, которые мне не стыдно показать самым строгим коллегам. Одна из моих лучших студенток — из Краснодарского края, ее курсовую работу только что отобрали в конкурс сразу несколько известных «взрослых кинофестивалей», остальные студенты с Дона и из Ставрополья. Попробовал преподавать также и в Краснодарском институте культуры. Сегодня там тоже создаем мастерскую. Мы ведь действующие кинематографисты и должны преподавать специальность, практику. Теоретические дисциплины и без нас найдется кому прочесть. Во ВГИКе всегда была система мастерских, хочется ее ввести и в институте культуры, ведь многие талантливые ребята просто не могут уехать малую родину на пять лет, чтобы учиться в столице.

         Сегодня  в крае очень много молодых ребят, которые прекрасно снимают, великолепно монтируют, но авторов, которые хотят и могут говорить от первого лица, единицы. Авторство и искренность авторская — всегда самый редкий талант.

        Чтобы выразить душу территории нужны молодые люди. Слава богу, они есть. Сотрудники студии Станислав Ставинов и Андрей Тимощенко за свой фильм «Жизнь с бактериями» о молодых ученых-микробиологах получили самые престижные призы. Национальную премию «Лавр», Гран-при кинофестиваля «Дух огня» в Ханты-Мансийске, фильм, единственный среди российских картин, отобрали на «ИНПУТ» – главный телевизионный фестиваль мира. Дмитрий Семибратов за свой масштабный фильм «Земля людей» о Курилах также получил несколько наград.

Телевизионные небожители и «лягушатник»

— Валерий Григорьевич, Вы состоите в Союзе журналистов России и одновременно являетесь членом правления Союза кинематографистов России. Как это совмещается – журналистика и кино?

По образованию и по темпераменту я — чистый киношник: окончил в 1981 году сценарный факультет ВГИКа, но здесь, в Краснодарском крае, тогда никакого кино не было, я только мог построить его сам, с нуля. А пока не построил, принял, на мой взгляд, единственно правильное, судьбоносное решение – пойти в прямую текстовую журналистику. И она дала мне неоценимый опыт. В «Комсомольце Кубани» проработал два года и примерно столько же в «Новороссийском рабочем». Все главные сюжеты моих фильмов и самые дорогие герои, как ни странно, пришли оттуда.  Потом развернулся на 180 градусов и вернулся в кино.

         Это, конечно,  разные профессии, если говорить  о репортерстве, о новостях, а не о публицистике и аналитической журналистике.  Я умею делать и то и другое и с огромным уважением отношусь к профессии журналиста. Своим студентам говорю: очень полезно быть репортером, но не больше трех лет. Нельзя долго находиться в новостях – нужно переходить в аналитическую журналистику, публицистику, в литературу. Разница в том, что новость умирает на следующий день, а мне интересно делать продукт, который остается актуальным и через 10 лет.

— Как, на Ваш взгляд, с тех пор изменилась журналистика?

— К сожалению, сегодня журналистика неизмеримо более ангажирована, чем раньше, это  очевидно. И хотя она всячески декларирует свою объективность, это лишь хорошая мина при безнравственной проплаченной игре. Простая коммерческая реклама на ТВ сплошь и рядом «на голубом глазу» выдается за информационный сюжет. В Советском Союзе был один большой хозяин – партия, но она в каждую статью или телесюжет не вмешивалась. Тогда очень много было комплементарных сюжетов о человеке труда, но за каждый из них никто не платил. Платили сразу за все — это была не скрытая коммерческая реклама, а реклама строя, образа жизни. И авторы тех текстов в большинстве своем искренне верили в то, что писали, — они, может быть, заблуждались, но не врали!

Мне когда-то довелось быть командиром комсомольско-молодежного спасательного отряда в Армении, в Ленинакане, где произошло одно из самых разрушительных в мировой истории землетрясений. Я поехал туда как журналист. Но по ходу дела пришлось принять командование над всем отрядом: я был чуть старше, опытнее. А журналистское умение оперативно собирать и анализировать информацию, дерзость репортерская, с одной стороны, и чувство ответственности, с другой — все это составляющие того, что, собственно, и дает тебе право командовать. К тому же еще по дороге в краснодарский аэропорт «отстали» и растворились все освобожденные партийные и комсомольские работники. Деваться было некуда, пришлось взять на себя командование. И в уничтоженном городе, уже в роли командира, а не журналиста, занимался решением многочисленных проблем – где найти тяжелую технику и кого  посадить за рычаги. Как накормить ребят из отряда, который все разрастался, к нам прибивались мелкие группы и одиночки, у которых не было ни строительной техники, ни еды, ни фронта работ. Ломал голову, где раздобыть теплые палатки с печками: это ведь декабрь на высоте 1500 метров над уровнем моря. Как бороться с мародерством, куда девать немалые зарплатные деньги из заводского сейфа, который мы откопали, наливать или нет сто граммов спирта своим бойцам – тем, кто раскапывал Ленинаканский роддом… Понимаете, совсем молодые парни видели такое, что, наверное, человеку, в принципе, видеть нельзя… Когда вернулся домой, написал «Дневник командира спасотряда», и он был признан лучшей работой года на конкурсе Союза журналистов СССР. На тему землетрясения в Армении тогда, ясное дело, написала каждая газета от Новороссийска до Владивостока. Огромное количество редакций отправило в зону бедствия своих опытнейших корреспондентов. Но лучший материал написал я, журналист из Краснодара, не потому, что был самый лучший, а потому что был командиром, реальным спасателем, а не репортером. Всем был интересен именно такой взгляд, изнутри. Много позже и на войну я ехал так же: с машиной гуманитарки или со священником, с делом и с помощью то есть.

Когда мы с коллегами работали в «Комсомольце Кубани», то раз-два в месяц лучшие статьи мои, или других корреспондентов, обязательно выходили в центральной прессе. И это означало, что разрыва непреодолимого между уровнем столичной журналистики и провинциальной не было. А сегодня, когда вы в последний раз видели программу, созданную здесь в крае, которая вышла бы на первом или втором канале? Такого нет в принципе!

       Есть такая престижная телевизионная премия «Тэфи», но довольно давно создали ее «дочку» — «Тэфи регион»: то есть существует взрослый чемпионат и отдельный «лягушатник» для провинциалов. Получается, что наши провинциальные талантливые журналисты не могут сражаться с каким-нибудь Соловьевым. Телевизионные небожители, видимо, так решили: вы там между собой соревнуйтесь, а мы вам дадим поощрительный приз. В документальном кино ничего подобного нет, мы все равны, и провинциалы получают самые престижные премии и призы, обходя москвичей сплошь и рядом.

От Карабаха до Крыма: командировки на войну

— Зачем Вам поездки на Донбасс?

— В этом году исполняется пять лет с начала военного конфликта в Донбассе. За плечами у нас то ли 10, то ли 12 командировок туда. Первый раз поехал в 2014 году, в тот день, когда трагически от прицельного минометного огня погибли журналист и звукоинженер телеканала «Россия 1» Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Это произошло у поселка  Металлист в предместьи Луганска, и мы были примерно в том же районе. Дома, конечно, все были в ужасе: в тот момент, наверное, только из утюга не говорили о том, что в зоне конфликта гибнут российские журналисты…

В течение этих командировок за эти пять лет мы проследили судьбы героев нашего фильма от шахтеров и колхозников до артиллеристов и командиров полков. Русские люди внутри войны,  пора подвести итог — об этом снимали.

— А что, на Ваш взгляд, сегодня происходит в Донбассе?

— Граница устоялась, и на этой границе с обеих сторон продолжают гибнуть люди. Лучшие русские люди. Те, кто пять лет назад взял оружие в руки впервые, сегодня превратились в профессиональных военных. Но с той стороны тоже поднаторели. И… самое страшное: к такой ситуации все привыкли. Увы, хроническую «болезнь» возможно вылечить, только если  перевести ее в острую форму. 

Сегодня работать там уже не так опасно, а в самом начале мы находились под постоянным огнем. Самый опасный момент войны – это когда она только начинается, и совершенно не понятно, как будут развиваться события, ситуация непредсказуемая. Но именно в этот момент и должен быть рядом кинодокументалист, потому что в такой пограничной  ситуации и открывается в человеке все самое тайное и сокровенное. Ты должен принять решение, на чью сторону встать, или вообще собрать манатки и бежать сломя голову куда подальше. Место кинодокументалиста там, где происходят главные события времени, к сожалению,  чаще всего именно война их обнажает. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…»

— Как Вы стали военным корреспондентом?

— Каждый раз это был личный сознательный выбор. Я был практически на всех  современных войнах, начиная с конфликта в Карабахе. И я всегда сам себе выписывал командировочное удостоверение. Редакционного задания не было. Брал камеру и ехал один, потому что если взять молодого помощника, будешь за него бояться — не дай бог, подстрелят. Проще, спокойнее и безопаснее снимать самому.

Первая война, которую я увидел, были Вильнюс и Рига, где в столкновениях от огня неизвестных снайперов погибли латышские операторы, мои знакомые по ВГИКу. У меня тогда еще не было камеры, я приехал с фотоаппаратом. Кстати, те давние события и загадочная  стрельба на киевском майдане, взрыв национализма, – один к одному Латвия и Литва 1991-го, но люди этого не совершенно не помнят уже. Но то, что забыто, то, что так и не осмыслено, обязательно повторится. Проверено, увы. Если психоанализ нации отсутствует, мы вынуждены двигаться по кругу, раз за разом в чертог теней возвращаясь . Это слова моего вгиковского учителя, великого философа Мераба Константиновича Мамардашвили. «Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно», — сказал он. А для того, чтобы мыслить точно, нужны реальная журналистика и реальная документалистика.  Разговор с соотечественниками не на уровне ток-шоу о том, кто с кем когда-то, 20 лет назад, спал и кто чей ребенок, а на уровне великой советской литературы, больших писателей, к примеру, того же Распутина.

Справка

Валерий Тимощенко – сценарист, режиссер-документалист, президент АНО «Краснодарская киностудия им. Н. Минервина». В 1981 году окончил сценарно-киноведческий факультет ВГИКа. Работал в зонах военных конфликтов в Карабахе, Абхазии, Чечне, Южной Осетии, Донецке и Луганске.  Награжден премией Союза журналистов СССР за материал «Дневник командира спасотряда» за документальную комедию о челноках «Славянский танец». Лауреат многочисленных российских и международных фестивалей, в том числе «Золотого витязя», «Радонежа», «Лавровой ветви». В 2019 году фильмы проекта «Чистая победа» выдвинуты в номинации конкурса «Тэфи».

Старший сын Андрей продолжил дело отца. Сегодня вместе с товарищами снял документальную ленту об ученых-микробиологах «Жизнь с бактериями. Записки о микробиологии», уже получившую признание. Фильм получил премию «Лавр» и был показан на Международной конференции общественного телевидения INPUT в Нью-Йорке.