Олимпиада в Сочи — 10 лет спустя

…Много нас старожилов курорта, кто помнит на вкус и цвет Сочи начала 2000-х, но еще до Олимпийской эры. С «Грибами» на вокзале, визитной карточкой — гостиницей «Чайкой», барахолкой по всей ныне пешеходной улице Навагинской, чудовищным поворотом с Виноградной на Донскую, ночными «красными петухами»  в золотом периметре центра города. Тихого и провинциального Сочи с осени до мая, крикливо-туристического — в сезон. Желтый, синий, вечнозеленый.

Мы помним ту абсолютно, казалось, провальную и бескомпромиссную заявку на зимние Игры в субтропиках. Наизусть заучивали обещания в заявочной книге Сочи — 2014. Не верили. Смеялись на кухнях над слоганом «Вместе мы победим!» — читали и мечтали хором — «Вместе мы поедим!». Ждали эмиссаров МОК в феврале 2007 года не меньше, чем Папу Римского в провинциях Восточной Африки. Встречали шапками вверх, растянувшись по обе стороны трасс на всем пути следования от аэропорта до будущих горных и прибрежных кластеров. Скептически смотрели на картинки могучих белых стадионов, примеряя их в болотные камыши Имеретинской низменности.

Нет, думали, не победим. А победим, так не построим. А если и построим, все равно не проведем.

Впервые серьезно и дружно пошатнулись в своей сермяжной уверенности на провал заявки Сочи — 2014 после итоговой пресс-конференции комиссии МОК 23 февраля 2007 года, когда японский председатель экспертной комиссии от Международного олимпийского комитета заулыбался нам шире белозубого Дмитрия Чернышенко и твердил взахлеб: «У вас в Сочи уникальный климат — горный кластер от морского всего в часе езды. Это великолепно!»

4 июля 2007 года проводили всем городом самую новогоднюю, самую главную для города в новом веке ночь, с ожиданием чуда, на площади перед Зимнем театром. Все в смутных надеждах и в терзающем нетерпении.

Азарт и проигрыш австрийского Зальцбурга в первом туре голосования в далекой южно-американской Гватемале заставил поверить — вместе мы вдруг победим и Пхенчхан. Взмывали огромной толпой — птицей после вершившейся на наших глазах истории, перевернутой президентом МОК Жаком Рогге белой таблички с короткой надписью Sochi 2014. Кто-то плакал за колоннами Зимнего театра, кто-то смеялся, кто-то знал и понимал изначально — эйфория от победы очень быстро улетучится. Впереди у приморского курорта, любимого вождями и президентами, суровые испытания.

Дальше — семь лет борьбы горожан — с властью, с неумолимым счетчиком времени — 7 февраля 2014, с тяжестью ноши, на них возложенной, самих с собой. Олимпиада вошла в каждый дом в очерченной на карте зоне олимпийского гостеприимства. От тихого дачного поселка Красной Поляны до микрорайона Мамайки. Не могу даже примерно посчитать, скольким олимпийским переселенцам помогла я лично. К нам в редакцию программы «Сочинская высота», посвященной олимпийской стройке, выстраивались очереди из страждущих, обиженных и просто пришедших за информацией. Сначала ее было слишком мало. Мы снимали и честно рассказывали обо всем на предолимпийском свете — вырубках, экологии, законных и незаконных компенсациях. Добивались справедливости. Часами и днями всем городом стояли в пробках, стали экспертами в строительстве и в хищениях на нем, вели расследования, помогали сочинцам, переживали.

Семь долгих, полных сомнений и метаний лет. С частыми «шапками вверх» по поводу регулярных визитов ставших нам родными, объеденных в одну фамилию, ответственных за Сочи от МОК Килли-Филли. Видели собственными глазами бесконечные золотые и долларовые реки, устремленные в наш город из всех федеральных и краевых закромов, от сотни олигархов из списка «Форбс», от ВЭБа, круглосуточно выдававшего миллиарды кредитов. Скорость возведения двух тысяч крупных объектов перестала поражать уже на исходе 2011- го, как только прошли все геологические экспертизы, объекты росли в совершенно сказочном ритме «не по дням, а по часам».

Вчера еще чистое поле, послезавтра — трехуровневая развязка.

Сочи — все семь лет открытый небу строительный котлован. Если кто-то продолжает думать, что олимпийские объекты ограничиваются  только стадионами и ледовыми дворцами в Имеретинке, горнолыжными трассами в горном кластере и несколькими  развязками, тоннелями, магистралями в центре, то он глубоко заблуждается. Представьте себе задачу — заменить, например, 600 км ветхих электросетей. Добрая половина кабеля с 50-х годов прошлого века находится под землей, под давно построенными домами и зданиями. Все молниеносно решалось в больших и малых кабинетах — вскрывалось и менялось по росчерку ручки. Только засыпали новые сети, снова разрыли по требованию — пришел черед менять весь центральный водовод и теплосети. Снова котлованы на долгие месяцы. Почти под фейерверк открытия Олимпиады в 2014-м остались деньги — летом 2013-го начали строительство семи подземных переходов в самом центре.

Сочинцы скрипели, терпели. Иногда митинговали, но все было пустое. Постепенно приходило осознание — это неизбежно, творится история. Если не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Не сразу, а где-то к 2010-му, в самый пик негатива от местных жителей, голодовок некрасовцев, справедливых и не очень возмущений экологов и зоозащитников, сложно было убедить сочинцев, что оно им все-таки очень надо. Что вытянули они самый счастливый билет для будущего своих детей и внуков — жить в совершенно новом, высокотехнологичном городе. С новыми школами, больницами, зимними видами спорта в субтропиках.

А как? Когда новый порт — главные грузовые ворота будущей Олимпиады смывает обычным для Имеретинской низменности штормом, когда развернулись военные действия экологов за Грушевый хребет, когда по краевой целевой программе наскоро красят крыши и фасады восьмисот многоэтажек, когда горожане успевают на свой рейс в аэропорт только если повезет поймать скутер с развозчиком пиццы, иначе стоять в жару под сорок градусов часа четыре намертво под Хостой, не сдвигаясь колесами ни на сантиметр. Когда решение сносить (приносить в жертву) любого жилого или офисного строения по специальному олимпийскому 310 ФЗ принимается стуком молотка в режиме нон-стоп. Учились всем городом ставить цели и задачи выше своих личных представлений о справедливом и правильном. Защищали все, что можно было защитить и отстоять. Под шумок же появлялись совершенно одиозные и наглые проекты — строительство Кудепстинской ТЭЦ, например, в центре курортного поселка. Разбирались в каждой личной истории вынужденного переселенца, стали психологами, юристами, строителями. Научились договариваться.

Мало кто знает, что именно нам — горстке сочинских журналистов на период подготовки и проведения Игр выпала интересная доля — быть одним из главных связующих звеньев между федеральной и краевой властью, Олимпстроем, Организационным комитетом и городом с его в буквальном смысле одуревшими от всего происходящего жителями. И надо отдать должное представители власти — нас слушали, нас уважали, нам терпеливо разъясняли все, что мы запрашивали, никогда не отказывали. Открытость была, подтверждаю. А мы уже несли, как глашатаи, и боль, и победы, и спорные решения в массы. Опыт коммуникаций — колоссальный. К середине стройки все громче и громче звучал новый термин — наследие Олимпийских игр.

Наследие — проекты олимпийских несметных богатств в образовании, медицине, инфраструктуре, 300 км новых магистралей, зимних курортов, около 20 тыс. новых гостиничных номеров — цифры вдохновляли, но, как и когда-то вера в победу заявки Сочи — 2014 , так и вера в полное исполнение завещанного, казалась нам чем-то очень несбыточным и далеким. Как смерть богатой тетушки, которая старше тебя лет на пять. Тетушка вряд ли умрет завтра, а жить хотелось не у распаханного котлована, а хорошо и богато, как обещают из телевизора, уже сейчас.

Постепенно взрослели всем городом. Вставали, как младенцы, на ноги, шагали и становились другими. Россиянами, но другими. С другим опытом и подходом к экологии, безопасности, мусору, волонтерству, современной инфраструктуре, зимнему спорту — благодаря бесконечным тестовым соревнованиям.

Тесты — особая страница в олимпийской летописи, репетировали несколько лет и зим все, права на ошибку перед миром не было. А кто изображал болельщиков со всего света? Опять они — местные жители. Научились принимать ценности Паралимпиады, прочувствовали до скрежета зубов понятие и смысл «безбарьерной среды», стали честнее перед туристами, стали гостеприимнее.

Стали внутренне быстрее, выше, сильнее.

И строка эта с приторно навязчивом мотивом «Игры, которые мы заслужили вместе с тобой» на исходе 2013 года была единственной молитвой — еще немного, и все закончится. А с нами останется наш бесценный олимпийский опыт и наследие Игр. Нам бы еще год продержаться, да одну зиму 2014-го пережить.

Но вдруг, бонус, размером с планету Земля — 7 февраля 2014 года или скорее даже 8 февраля — мы проснулись всем городом в том самом абсолютном счастье, абсолютной свободе и абсолютной любви, о которой пишут футурологи и сказочники, спорят философы и писатели.  В любви к ближнему, к дальнему, городу, стране, миру. Никто не измерял в тот момент коэффициент счастья на один квадратный километр, но над Сочи 7 февраля повисло огромное, в 3D, пульсирующее  сердце. Все вокруг — люди, улицы, город стали слишком необычными, слишком объемными, слишком кинематографическими. Слишком одинаково счастливыми. Однако все происходило с нами наяву. Мы полюбили наши Белые игры в субтропиках всем сердцем. Самые отъявленные скептики и олимпиадоненавистники зарыли навеки топор войны, как только Владислав Третьяк и Ирина Роднина зажгли на стадионе «Фишт» олимпийский факел.

Не ищите здесь пафос, все было именно так. И нас — сочинцев, и принесенных к нам сотен тысяч людей разных специальностей, из разных городов и даже стран олимпийским строительством, свидетелей и участников огромного мирового проекта Sochi 2014, всегда будет объединять эта огромная первая стройка 21 века, Зимние Игры, счастливые воспоминания  и смутное беспокойство, «ведь было оно, было, то самое — «свобода, любовь, равенство и братство». Надо бы повторить!