Реальные истории из жизни журналиста. Часть четвертая
Рис. Федор Алексеенко
Спасибо и тебе, Иосиф Виссарионович!
Когда он, такой огромный и шумный, появлялся в редакции, все оживлялись. Или сейчас раскритикует с шутками и прибаутками сельскохозяйственную статью во вчерашнем номере, или расскажет о себе очередную байку.
– Ты думай, о чем пишешь! – набрасывался он на молодого журналиста. – «Фуражная корова». И это где? В колхозе «Страна Советов»! Да там фуражом скотину давно не кормят. Нет фуража! Солому дают да веточный корм. Вот и пиши – не фуражная корова, а соломенная. Так будет правильно.
Было Василию Антоновичу уже за 70. Гордость района, Герой Социалистического Труда. Бывший агроном. Бывший председатель колхоза. Сидеть на пенсии не мог, продолжал работать, но уже не руководителем хозяйства, а заведующим конюшней на сахарном заводе. Редакция регулярно, особенно в жатву, привлекала его к рейдам. Ездил он по полям и фермам не только в качестве нештатного корреспондента, но и общественного инспектора комитета народного контроля. Увидев нескошенные колосья или рассыпанное зерно, выходил из себя:
– Сукин сын! – набрасывался на комбайнера. – Руки не из того места выросли. Не можешь молотилку настроить. А ну, давай ключи!
И вместе с механизатором регулировал уборочную машину.
Журналистов Василий Антонович ругал частенько, но любил с ними общаться. Они внимательно слушали его бесконечные воспоминания, да и сами нередко рассказывали веселые истории из жизни редакции. Обе стороны время от времени оживляли память сорокоградусной.
В сорок восьмом году колхоз, в котором Василий Антонович возглавлял агрономическую службу, получил рекордный по тем временам урожай озимой пшеницы. И сразу четверым колхозникам присвоили звание Героя Социалистического Труда. Хозяйству посвятил весь номер (!) журнал «Огонёк». Московскую журналистскую братию в течение недели кормили кубанскими яствами. Гости предпочли коньяку и водке крепкий кубанский первач, что особенно радовало колхозное руководство.
На цветной вкладке журнала была размещена большая фотография. На ней – бескрайнее желтое поле пшеницы, ее колосья едва не касались подбородка главного агронома.
– Вы не зерно, а солому выращивали, Василий Антонович! – шутили в редакции.
– Это ваш брат, фотожурналист, меня на колени поставил. Говорил ему – народ смеяться будет. А он в ответ: «Не смеяться, а завидовать».
Вскоре Герою Труда доверили более ответственную работу – направили председателем в соседний колхоз. Мотался по полям и фермам, наводил порядок, укреплял дисциплину. Домой приезжал поздно и, выпив граммов двести, засыпал. В пять утра был уже в конторе.
В пятьдесят первом едва не лишился должности и партбилета. Но бог, как говорят, не выдал. Рассказ об этом из уст Василия Антоновича я слышал много раз.
– Ты же не знаешь, какие тогда были отчетные собрания в колхозах. С утра до позднего вечера. Доклад – и два, и три часа. Выступающих – человек 40-50. Так вот – стою я за кафедрой, читаю отчет правления. Минут через десять в горле пересохло. А на кафедре – графинчик литра на полтора. Плеснул содержимое в стаканчик. Пригубил. Самогон! Кто же надо мной так пошутил? В зале на первом ряду сидят главный агроном и бухгалтер, улыбаются. Точно они! Читаю, а сам думаю: «Где же варили самогон? На свиноферме или во второй бригаде?» Выпил еще. И крепкий, и сивухой не воняет. Пожалуй, из садбригады. Попробовал третий, четвертый, пятый раз… Графинчик уже наполовину пустой. Улыбки с лиц агронома и бухгалтера исчезли.
Сам едва на ногах стою. Читаю последние страницы. В глазах двоится. Знаю, что доклад заканчивается здравицами. Кричу в зал: «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза, ведущая нас вперед к победе коммунизма», «Да здравствует великий советский народ, спасший мир от фашистской чумы», «Да здравствует вечно живое марксистско-ленинское учение». Выдохнув воздух, обернулся назад, а на меня строго смотрит Сталин. И, кажется, пальцем грозит. Его портрет во весь рост в форме генералиссимуса был установлен на заднике сцены. Как я забыл! Кричу во весь голос: «Спасибо и тебе, Иосиф Виссарионович, за твой неустанный труд!» Поклонился и перекрестился перед портретом.
Приводили меня в чувство колодезной водой в гримерной комнате. Собрание шло своим ходом. Минут через сорок вышел и занял место в президиуме.
Наутро, как всегда, в пять был в кабинете. Около восьми зазвонил телефон.
«Василий Антонович, добрый день! Говорит капитан из отделения госбезопасности. Не могли бы к нам подъехать?»
Сердце ушло в пятки. Ну, думаю, опозорился. Нажрался как свинья. А еще председатель! Герой Труда! Робко вошел в мрачное здание. Капитан был приветлив. Поздоровался за руку. Усадил за стол. Предложил чаю. Начал разговор издалека. На каких фронтах воевал? Какое образование? Как повышаю свой политический уровень? Читаю ли произведения Сталина? «Конечно, товарищ капитан! «Краткий курс ВКП (б)» – моя настольная книга». – «Это хорошо. Вы, конечно, знаете, что Сталин – воинствующий атеист». – «Знаю, товарищ капитан». – «Так почему же вы, Василий Антонович, перекрестились на его портрет?» – «Машинально». – «Может, вы в Бога веруете? И иконы в доме есть?» – «Ни в коем случае!» – соврал я.
Хозяйка моя икону в спальне держала. И в окно меня выглядывала. Если я шел с незнакомым ей человеком, икону прятала под подушку. Не подвела бы на этот раз! Но до осмотра в доме дело не дошло.
Капитан переменил тему разговора. Стал расспрашивать о производственных делах: как растут озимые, готовы ли к севу яровых, когда начнется опорос свиней: «Нельзя ли выписать поросят?». – «О чем речь! Конечно, можно!»
Через пару недель мой водитель привез ему во двор двух народившихся кабанчиков.
Анекдот в тему
На первомайской демонстрации глубокие старики несут плакат «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». К ним подбегает человек в штатском.
– Вы что! Издеваетесь? Когда вы были детьми, Сталин еще не родился.
– Вот за это ему и спасибо.