Корреспондент динской «Трибуны» освобождал Освенцим

Фото "Трибуны"

В редакции газеты «Трибуна» (ранее «Колхозное знамя») много лет работал Евгений Данилович Черныш – Гвардии сержант 156-го отдельного танкового батальона первой Гвардейской армии 4-го Украинского фронта. Занимался освещением темы сельского хозяйства, писал очерки.

Балагур, о таких говорят: «за словом в карман не полезет». Но когда разговор заходил о войне, он сразу хмурился и замолкал. Позже, когда Евгений Данилович опубликовал свои воспоминания, сотрудники редакции поняли почему.

«Зима 1944-1945 года – не то, что 1941-1942 года. К этому времени мы уже не жалели патронов, не пересчитывали снаряды, получали в достаточном количестве от тыла таких гостинцев, что фашистам не поздоровилось», – писал Евгений Данилович.

«Когда мы подошли к Освенциму, в наши боевые порядки влились люди в армейских шинелях, но без знаков различия. Это были члены специальной комиссии по расследованию злодеяний фашистов против человечества. Мне было в ту пору 19 лет. Но то, что я увидел в лагере… Никогда никому не видеть такого! Не ходить по щиколотку в пепле от сожженных трупов, не видеть живых скелетов – англичан, французов, чехов, поляков, украинцев, русских, не прикасаться к мешкам волос, срезанных с женских голов, не смотреть на душегубки и крематории – никогда!

Эти выродки человечества умели поставить даже такое грязное дело. На станцию прибывал эшелон – неважно, откуда: из Франции или Украины, Бельгии или Чехословакии. Его встречали эсэсовцы без оружия, без собак — овчарок. Все это было потом, а пока они проводили сортировку: вещи отдельно, людей отдельно, сильных – неважно, мужчин или женщин – в одну сторону, слабых – в другую.

Пожилых и слабых здоровьем, детей сразу же направляли в «баню», а из нее, прямо раздетых, уже овчарками и прикладами автоматов загоняли в душегубку.

Потом пускали туда угарный газ: неподалеку стоял со снятой башней тяжелый немецкий танк «тигр», от его выхлопной трубы был протянут шланг в помещение душегубки. Через полчаса открывалась задняя дверь, и задохнувшиеся люди попадали в печи крематория. Около шести миллионов людей, у которых были семьи, дети, любимые, прошли этот короткий путь, чтобы их пеплом удобрять поля, где для офицеров лагеря и охранного полка выращивались овощи, фрукты.

В боях за город Освенцим мы уничтожили немало фашистов. Но если бы мы заранее знали, что они здесь натворили, то… Нам рассказывали о многих злодеяниях фашистов на нашей земле, мы видели и сожженные села, и разрушенные города, и убитых товарищей. Но то был бой, была война. А здесь толстомордые детины с засученными рукавами мундиров гнали прикладами «шмайсеров» детей в газовые камеры. И мы этих людей брали в плен, кормили из солдатской кухни. Они здорово умели маскироваться: и черные мундиры на общевойсковые заменили, и щетиной позарастали, и в грязи повываливались…

Через полгода прямо на территории лагеря состоялся международный суд. На него прибыли бывшие узники из многих стран со своими юристами. И каждый из лагерных эсэсовцев получил по заслугам…».

В мирное время в редакции «Трибуны» был незаменимым заведующим сельхозотделом. Позже, уже будучи на пенсии, часто выручал коллег, особенно в период уборки урожая.