Работы дипломанта конкурса «Золотое перо-2020» обозревателя по социальным вопросам газеты «Краснодарские известия» Натальи Галацан

Эвакуация в условиях повышенной безопасности

Герои наших дней. В Краснодаре сформирована бригада скорой, которая эвакуирует в инфекционку контактных по коронавирусу пациентов

Фельдшер спецбригады Александр Лимаренко рассказал «КИ», почему именно его бригада была выбрана для эвакуации «подозрительных» больных, как пациенты реагируют на сообщение о том, что их необходимо госпитализировать, и чем он занимается, когда возвращается домой с 24-часовой смены.

С симптомами любой инфекции. Еще 19 марта Минздрав РФ выпустил приказ, предписывающий регионам выделить бригады скорой, которые будут выезжать на вызовы пациентов с признаками любого инфекционного заболевания, вернувшихся из пандемичных по коронавирусу регионов мира, или контактировавших с ними. В этот же день в Краснодаре были сформированы две бригады — краевого Центра медицины катастроф и Службы скорой медицинской помощи. Вместе они ежедневно эвакуируют в краевую клиническую инфекционную больницу, которая на днях получила временный статус госпиталя, и детскую краевую инфекционную больницу 15-20 человек. Подавляющее большинство вызовов берет на себя скорая, работающая круглосуточно.

Когда встал вопрос о создании новой бригады, которая будет работать с потенциально опасными пациентами, руководство Больницы скорой медицинской помощи остановило выбор на бригаде №97. Во-первых, на ней работают опытные фельдшеры, во-вторых, машина – одна из новых, отвечающих необходимым требованиям для эвакуации инфекционных больных. Салон скорой оснащен рециркулятором: кварцевая лампа, подсоединенная к вентилятору, обеззараживает воздух. Помимо этого, в машине имеется аппарат ИВЛ и другое медоборудование, которое необходимо на случай тяжелого состояния пациента.

— Таких, к счастью, пока не было, но мы ко всему готовы, — говорит Александр Лимаренко, фельдшер скорой помощи с 11-летним стажем, лучший фельдшер скорой помощи Краснодара по итогам муниципального конкурса 2019 года и серебряный призер того же конкурса, проводившегося на краевом уровне.

Когда поступает вызов, фельдшер еще по пути к пациенту связывается с ним по телефону, уточняет пути возможного заражения коронавирусом, прошедший со дня последнего контакта временной период и симптомы. Госпитализируются пациенты не только с признаками ОРЗ, но и диареей, сыпью, рвотой и др. Все это симптомы инфекционных заболеваний, каких именно — разберутся специалисты краевой инфекционной больницы.

Лучше перестраховаться. — Пациенты на сообщение о необходимости госпитализации реагируют по-разному: одни молча собирают вещи, другие спорят, третьи плачут. Успокаиваю, объясняю, какие процедуры их ждут, сколько продлится карантин, — продолжает фельдшер спецбригады.

Александр Лимаренко отмечает, что за время «эвакуационной» работы убедился, что большинство краснодарцев отнеслись со всей ответственностью к призыву медработников и властей о самоизоляции.

— Я много раз выезжал к пациентам, которые, вернувшись из-за границы, сразу же объявляли семье о своем карантине и съезжали на съемное жилье или отправляли супругов и детей к бабушкам-дедушкам. Например, один мужчина, прилетевший из Европы, еще перед полетом забронировал жилье в ФМР, хотя сам с семьей живет в Музыкальном районе, и сразу по прилету отправился по новому адресу. К концу второй недели у него поднялась температура, он вызвал скорую. Мы эвакуировали его в инфекционную больницу, но, насколько мне известно, коронавирус у него не подтвердился.

Но бывают пациенты, которые, не проанализировав свою ситуацию и состояние, в панике набирают «03». В день нашей с Александром беседы он успел съездить на вызов к молодой женщине, которую, по собранному по телефону анамнезу, планировалось госпитализировать. По приезду бригады она сообщила, что контактировала с другом, вернувшимся из Германии, а теперь у нее боли в груди (подозревали плевропневмонию). Осмотрев пациентку и не обнаружив у нее признаков никакого инфекционного заболевания, фельдшер попросил девушку вспомнить, когда ее друг вернулся из Германии, и сколько времени прошло с момента их общения. Выяснилось, что миновало уже три недели, при этом друг здоров.

— Ну, всякое бывает, люди могут переволноваться и «накрутить» себе симптомы, но уж лучше перестраховаться, чем потом стать источником инфекции для окружающих, — отмечает Александр Лимаренко. — Правда, краснодарцы до сих пор продолжают звонить в скорую, чтобы бригада сделала им тест на дому. Приходится объяснять, что это не наша задача.

За костюмы отчитываются. На вызов «эвакуационная» бригада, в которую помимо Александра Лимаренко входят Мария Саргсян, Людмила Жежель, Светлана Чеботай и Наталья Савина, выезжает в полном «боевом» облачении. Это костюм или комбинезон, шапочка, очки, маска, перчатки и высокие бахилы на завязках. Работают сутки — через трое, иногда подменяют друг друга.

— По сути, несмотря на работу с потенциально опасными больными, мы защищены от инфекции лучше остальных медиков, которые могут стать случайной жертвой беспечного пациента, если тот, например, придет с температурой в поликлинику, а не вызовет врача на дом, — утверждает Александр.

Эвакуировав пациента, скорая доставляет его в краевую инфекционную больницу, где создан отдельный приемный бокс для больных с подозрением на коронавирус. Если бокс занят, фельдшер вместе с пациентом ждет своей очереди. Когда бокс освобождается, его дезинфицируют, после чего приглашают следующего больного. Отметим, что все больные находятся в отдельных боксах и друг с другом никак не контактируют.

— Мы же с водителем заезжаем в гараж, где создан бокс для дезинфекции машин. Пока санитарка моет салон скорой, я снимаю с себя защитный костюм, складываю в отдельный специальный пакет, который мы забираем с собой: наша экипировка подлежит строгой отчетности, — говорит фельдшер.

Как только президент объявил в связи с хождением коронавируса недельные каникулы, а затем губернатор Кубани ввел в регионе карантин, скорая стала ездить без спецсигналов — они больше не нужны.

— Вот мы сегодня были у пациента, к которому в обычный будничный день добирались бы не меньше 40 минут, а то и часа, а сегодня, домчались за десять, — говорит фельдшер. — В этом плане мы теперь приезжаем к пациентам и эвакуируем их в больницу намного быстрее.

Переживает за каждого. За то время, что работает спецбригада, Александр эвакуировал пациентов, прибывших из самых разных уголков мира: Европы, Азии, Ближнего Востока, США, Латинской Америки. Это люди самых разных возрастов, в том числе двое детей.

— Нынешнюю ситуацию мне сравнить не с чем, разве что со вспышкой свиного гриппа в начале 2010-х годов. Я тогда работал на скорой в Сочи, и помню, что было очень много тяжелых пациентов с пневмониями, острой дыхательной недостаточностью. Но, слава богу, сейчас у нас таких тяжелых пациентов не было, хотя за каждого из них все равно по-тихому переживаешь. Всякий раз интересуюсь у центральной диспетчерской службы, подтвердился ли у кого из «наших» пациентов коронавирус. Пока, вроде, нет.

Супруга Александра к его нынешним задачам относится с пониманием, хотя в доме трое маленьких детей: сама фельдшер скорой с 15-летним стажем. Сейчас она в декрете — у супругов недавно родилась двойня.

— По возвращении со смены, я первым делом иду в ванную, пока ко мне не выскочила обниматься старшая дочка, снимаю всю одежду и отправляю ее в стиральную машину, а сам принимаю душ, — рассказывает Александр. — Дома не смотрю новости — хочется отдохнуть от коронавирусной темы. Много занимаюсь детьми, помогаю супруге. Скучать вообще не приходится.

Справка «КИ»

Ежедегодно все подстанции службы скорой помощи в крае проходят тренировки и учения по особо опасным инфекциям, к которым, в частности, относятся: холера, чума, ветряная оспа, атипичная пневмония 2002 года и др. СOVID-19 также пополнит этот перечень.

«Есть пациенты без патологий, но болезнь у них быстро прогрессирует»

Эксклюзив. Риск заразиться COVID-19 у реаниматологов намного выше, чем у других их коллег

Заведующий и старшая медсестра реанимации краевого инфекционного госпиталя рассказали о работе отделения, в котором лечатся самые тяжелые больные с новой коронавирусной инфекцией.

Первопроходцы. Заведующий реанимационным отделением краевой инфекционной больницы, на время пандемии получившей статус госпиталя, Эдуард Михайлюк с утра до ночи проводит на рабочем месте. Да, он так же, как и другие его коллеги, заступает на 8-часовые смены в «грязной» зоне, но в остальное время — всегда в своем рабочем кабинете. Если потребуется его помощь, он тут же наденет защитный костюм и пойдет к больным.

Помимо него, в отделении работают пять врачей-реаниматологов, четырнадцать медсестер и восемь санитарок. На них лежит самая большая ответственность, а потому и самая большая нагрузка.

— За счастье — принять душ и поспать часов 5-6, — признается заведующий. — На остальное просто ни сил, ни времени не остается. Что снится? Знаете, мне кажется, здесь никому ничего давно не снится: каждый день похож на предыдущий и, между тем, они пролетают, как один миг.

В реанимацию поступают самые тяжелые пациенты — так было до пандемии, так есть и сейчас. Это больные в критическом состоянии, с нарушением основных или всех функций организма, которые требуют неотложной интенсивной терапии.

Вопреки сложившемуся мнению, что все сложные ковидные больные находятся на искусственной вентиляции легких, слегка преувеличено. Одним требуется оксигенация — насыщение крови кислородом,  другим — ИВЛ, у кого-то превалирует тяжелая сопутствующая хроническая патология, кто-то нуждается в программном диализе.

— Все пациенты разные, и подход в их лечении у каждого индивидуальный, — отмечает Эдуард Михайлюк. — Возраст, наличие хронических заболеваний, время обращения за медпомощью — все имеет значение.

Большинство реанимационных больных имеют сопутствующие хронические заболевания: ишемическую болезнь сердца, гипертонию, диабет, ожирение. Среди тяжелых много заядлых курильщиков с хронической обструктивной болезнью легких (ХОБЛ). Но есть и пациенты без каких-либо патологий, но при этом болезнь у них прогрессирует довольно быстро.

— Это новый вирус, мы сталкиваемся с ним впервые, и вынуждены бороться с ним, основываясь на опыте лечения схожих болезней. Да, симптомы новой коронавирусной инфекции схожи с гриппом, но все же это не одно и то же. И если методика лечения сезонного гриппа известна, то специфической терапии COVID-19 не существует. Здесь мы первопроходцы.

Дополнительная защита. Если вы помните, в начале пандемии в Европе, в частности, в Италии от коронавируса умерло много именно реаниматологов: все они проводили интубацию больным, находясь в непосредственной близости от них. Во время процедуры на них попало максимальное количество вирусных частиц, которые и привели к гибели.

Чтобы такая ситуация не повторилась с российскими врачами, были приняты дополнительные меры защиты. Во время проведения интубации анестезиологи-реаниматоли работают в костюмах биологической защиты, которые позволяют взаимодействовать с микроорганизмами, относящимися к 1-й и 2-й группам патогенности — то есть самым смертельно опасными. Они отличаются от тех, которые в «красной» зоне носит персонал других отделений. Кроме того, интубация производится не под контролем зрения, когда врач работает в паре сантиметров от лица больного, а с помощью видеоларингоскопии.

Обычный ларингоскоп состоит из клинка и рукояти. В рукояти находится светодиод либо лампочка, клинок также оснащен светооптическим проводником. Грубо говоря, на конце он светится, как автомобильная фара. При прямой ларингоскопии клинок под контролем зрения через рот вводится до визуализации надгортанника (хряща, нависающего в виде клапана над входом в гортань), после чего и происходит интубация трахеи. А видеоларингоскопия позволяет вводить специальную трубку в трахею на расстоянии вытянутой руки от пациента.

— В этом случае на конце клинка расположен не «фонарик», а крошечная видеокамера, которая подает изображение на монитор, закрепленный на рукояти по примеру смартфона на селфи-палке, — объясняет завреанимацией. — Выполнять эту процедуру намного сложнее, но это позволяет уменьшить количество вирусов, которыми может инфицироваться врач. Ведь чем больше «доза», тем выше риск заражения. Слава богу, за все время лечения коронавирусных больных из наших врачей никто не заразился.

У постели больного. Медсестры и санитарки реанимации также подвергаются повышенному риску заражения COVID-19, ведь они практически все 8 часов смены находятся у постели больных.

— В отделении помимо реанимационного зала имеется несколько боксированных палат с пациентами, — говорит старшая медсестра реанимации Светлана Чигряева. — На смену заступает три сестры и одна санитарка, которые выполняют назначения врача, строго соблюдая дозирование препарата, вплоть до миллиграммов, и производят уход за всеми пациентами.

Медсестры кормят их с ложечки, если те в сознании и могут питаться привычным способом, или через зонд, если на ИВЛ. Каждому нужно произвести туалет, помыть, перестелить постель, причем не один раз за смену. Пациентов без сознания (находящихся на ИВЛ) необходимо регулярно переворачивать, чтобы не образовывались пролежни и улучшалась оксигенация. Во всем этом сестрам помогает санитарка, на которой, помимо прочего — уборка всех помещений.

Кроме того, медсестры применяют всю современную аппаратуру для оказания специализированной реанимационной помощи (шприц-насосы, инфузоматы, аппараты для экстрокорпоральной детоксикации), постоянно мониторят состояние больного, его жизненно важные показатели.

— Я лично слежу за тем, чтобы мои медсестрички и санитарочки были обеспечены индивидуальными средствами защиты, чтобы правильно их надевали, — продолжает Светлана Чигряева. — Волнуюсь и переживаю за каждую. Но, несмотря на сложные условия работы, на повышенную опасность, мы выполняем свою работу на совесть, ведь и от нас тоже в какой-то степени зависит выздоровление больного.

Все по-настоящему. В самом начале карантина в Краснодарском крае врачи реанимации краевого госпиталя записали ролик, в котором коротко рассказали о работе отделения и показали его изнутри. Всем запомнился реанимационный зал с интубированными больными — самыми тяжелыми.

— Мы сняли видео, чтобы показать «неверующим», что коронавирус — это не фейк, не чья-то выдумка, — рассказывает завотделением. — Все это происходит на самом деле: люди заболевают и умирают от COVID-19.

Когда состояние реанимационного больного улучшается, и его переводят в профильное отделение госпиталя на долечивание, этому радуется весь коллектив реанимации.

— Для всех нас это победа, самая дорогая награда за наш труд, подтверждение тому, что мы делаем нужное дело, — делится Эдуард Михайлюк. — Если же пациента не удается спасти, мы воспринимаем это, как личную трагедию. Очень давит на психику, каждый случай тяжело переживаем. Поверьте, выздоровевших больных мы можем забыть, а каждого умершего помним до конца жизни.

Светлана Чигряева признается, что хотела бы пригласить поработать санитарами людей, отрицающих наличие COVID-19:

— Если бы они увидели реанимационных больных, отработали с нами хотя бы одну смену, вряд ли у них потом язык повернулся бы сказать, что коронавирусная инфекция — это вымысел.

Гнать тоску. У каждого сотрудника инфекционного госпиталя за «периметром» осталась семья. У Эдуарда Михайлюка это родители и супруга Наталья, у Светланы Чигряевой — родители, муж и двое детей: сын-подросток и пятилетняя дочка.

— Каждый вечер звоню им по видеосвязи, — говорит Светлана Геннадьевна. — Муж рассказывает, как прошел день, с сыном обсуждаем его дистанционное обучение, а дочка рассказывает о своих куклах — кого из них «вылечила» сегодня: хочет, как мама, стать медсестрой. Тяжело без них, но твержу себе, что это не навсегда, пандемия рано или поздно закончится, и все мы вернемся к привычной жизни.

Светлана Чигряева говорит, что мечтает вырваться с семьей на дачу за город, а еще — взять в руки гитару. Она играет на ней уже лет тридцать — увлекается бардовской песней, обожает творчество Владимира Высоцкого.

У Эдуарда Игоревича оба родителя — врачи. Отец — заведующий инфекционным отделением ЦРБ Белореченского района, мама заведует лабораторией в местном противотуберкулезном диспансере, жена Наталья — эндокринолог краснодарской поликлиники №23.

— Многие мои коллеги плачут, когда общаются с детьми по телефону, — говорит завреанимацией. — У меня детей пока нет, но тоску по своим испытываю точно так же. Тяжело, конечно, но мы уже адаптировались, стараемся не поддаваться грустным мыслям. Просто делаем свою работу. Каждый день. Двадцать четыре часа в сутки.

«Лешка всего неделю провел с новорожденным сыном, а потом заболел ковидом и умер в госпитале…»

Реальные истории. Covid-19 уносит жизни не только слабых стариков, но и молодых спортивных людей

Наверное, не осталось ни одного человека, семью или друзей которого обошла инфекция. Однако мы упорно продолжаем «диссидентствовать», отрицая существование вируса, или относимся к нему, как к какому-то ОРВИ. «КИ» поговорили с людьми, которые тяжело перенесли болезнь, и близкими тех, кто, к несчастью, не смог с ней справиться.

Заразилась на работе. — Если у тебя поднимается температура до 38 градусов, сразу же звони в «скорую», не занимайся самолечением, — предупредила меня жена брата. — Это тебе не ОРВИ: в таком состоянии ты не сможешь даже стакан воды поднять.

Диана, медик по профессии, знает, о чем говорит: еще летом она переболела Covid-19, заразившись от больного пациента. Сначала списывала недомогание и температуру на кондиционер, пила таблетки. Но когда выяснилось, что в поликлинике диагноз «Covid-19» поставили нескольким ее коллегам, с которыми она каждый день общалась, сделала КТ. Оказалось — полисегментарная пневмония.

Невестку госпитализировали в ковидный госпиталь в Крымске, а брата, их детей и моих родителей посадили на самоизоляцию. Меня в этом списке не оказалось по причине того, что мы живем в разных городах и не виделись больше месяца до постановки Диане диагноза.

Ей по нескольку раз в день делали инъекции, ставили капельницы, давали дышать кислородом, она жменями глотала таблетки. Лечение было ударным, и через две недели жену брата выписали с отрицательным тестом.

Восстановление заняло еще несколько недель. В первые две молодая женщина еле передвигалась по дому, была апатичной и почти ничего не ела — мутило от всех продуктов. Рассказывала, что ничего не хотелось, и только обязанности перед семьей заставляли каждый день вставать с постели.

Постепенно силы вернулись, но ковид оставил после себя странный эффект: теперь у Дианы держится повышенная температура.

— Наверное, помогло то, что я еще молодая, веду здоровый образ жизни, — рассуждает невестка. — Но болеть было страшно: я — медик, знаю, что ковид забирает жизни в том числе молодых и сильных людей.

Никогда не болел. 42-летний краснодарец Денис Бушков, юрист, преподаватель Российского государственного университета правосудия, помнит, как подкралась к нему болезнь.

— Была середина августа, когда я вдруг почувствовала апатию. Думал, устал после большой работы на кафедре, но состояние было каким-то депрессивным. Потом появилось легкое недомогание, но не обратил внимания: очень много лет вообще ничем не болел, тогда как жена и трое детей по несколько раз в год простывали. А в конце августа поехал в охотхозяйство в Приморско-Ахтарский район, чтобы подготовить все необходимое снаряжение для предстоящей охоты, и вот там-то меня и свалила высокая температура: лихорадило так, что я уснуть не мог, бредил.

Денис с самого детства занимается спортом: вольная борьба, рукопашный бой, бег, плавание, горный туризм — он всегда был в прекрасной физической форме. К тому же, каждый год закаливается — искупаться в реке ранней весной или поздней осенью — обычное дело.

— Такой высокой температуры — под 40 градусов — у меня в жизни не было, — признается собеседник. — Но она поднималась постепенно. Когда не помогли две таблетки анальгина, вызвал скорую.

Врачи, послушав легкие и не обнаружив в них хрипов, сначала подумали на отравление. Но компьютерная томография, сделанная в Краевой клинической больнице №2, перепрофилированной под госпиталь, показала около 40% поражения легких. Позже тест выявил Covid-19.

— В госпитале я провел две недели. В первые четыре дня температура держалась, не опускаясь ниже 39 градусов — только уколы ее снижали. Потом она пришла в норму. Дышать было очень тяжело — спасали кислородные маски, сделать несколько шагов — подвиг. Не знал, что могу так разболеться — я, тренированный, здоровый мужчина. Что уж тогда говорить о более слабых людях?..

Денис Бушков почувствовал себя лучше только через неделю. А еще через неделю его выписали. Прошел почти месяц, но он все еще чувствует слабость, быстро устает, не восстановил полностью дыхание и не может, как прежде, вести сразу три пары по 1,5 часа: «Плыву», — жалуется мужчина.

— Теперь без маски в общественном месте не появляюсь, хотя у меня и имеются антитела, — говорит Денис. — И всех призываю не пренебрегать мерами самозащиты: откуда вы знаете, кто стоит за вами в очереди на кассе магазина или кто сидит рядом в трамвае? Берегите себя и своих близких.

Дети без отца. Смерть 45-летнего Алексея Юшина стала ударом для его семьи и друзей, к которому никто не был готов. Казалось, он уже пошел на поправку, говорил, что скоро выйдет из госпиталя…

— Лешу госпитализировали 10 августа, а 31-го его не стало, — сообщила его вдова Анна Юшина, у которой остались двое детей, младшему сыну — всего несколько месяцев от роду.

Алексей был владельцем и руководителем в аудиторской компании в Анапе. Вел здоровый образ жизни, не курил, регулярно посещал спорт-зал.

— Мы были знакомы около 16 лет, дружили семьями, вместе работали, — рассказывает о друге Виталий Турпетко. — Лешка был отличным руководителем, душой компании, любящим мужем, заботливым отцом, отличным другом. Не верится, что его жизнь оборвалась из-за какого-то вируса.

Это кажется насмешкой судьбы еще и потому, что Алексей Юшин серьезно заботился о своем здоровье, здоровье семьи и коллег. Когда началась пандемия, установил в офисе санитайзеры, просил коллег соблюдать масочный режим и социальную дистанцию.

— Для него это было важно еще и потому, что летом у него родился сын — ребенок, к рождению которого они с женой долго готовились, — отмечает Виталий Турпетко. — У него был сын-подросток, но Леша мечтал о втором ребенке. В итоге он подержал его на руках буквально неделю, а потом заболел.

Началось с того, что в офисе стали покашливать сотрудники. Через время и он обратил внимание на появившийся кашель. Человек ответственный, он сразу же сделал КТ — оказалось, легкие поражены уже на 30%. Алексея Юшина госпитализировали.

— Поначалу Леша писал сообщения — ему было трудно говорить, мы обсуждали работу и поездку на природу — собирались выбраться с палатками в горы. Помню, написал, что если появляется одышка — нужно сразу КТ делать, иначе можешь время упустить. 19-го сообщил, что, по его мнению, пик болезни пройден, «скоро пойду на взлет». А потом он перестал выходить на связь…

Завтра исполнится 40 дней, как Алексея Юшина не стало. Его родные и друзья соберутся вместе, чтобы его помянуть.