📸 АРХИВ КОНКУРСА
«ЗОЛОТОЙ ФОТООБЪЕКТИВ»

«Поэзия есть свет, а мы пестры …»

Фото goodfon.ru

Один из знаковых русских поэтов второй половины ХХ века духовные и творческие силы обретал на Кубани и стал её символом, гордостью.

Лауреат Государственной премии России Юрий Поликарпович Кузнецов родился в станице Ленинградской, учился в Тихорецке и на историко-филологическом факультете в Краснодаре. В этом году юбилейная дата: 11 февраля ему бы исполнилось 80 лет (1941-2003). Его друзья и ровесники по студенчеству и творчеству —  Юрий Селезнев, Виктор Лихоносов, Вадим Неподоба, Юрий Макаренко…   Именно поэтому представлять читателям такую фигуру, как Юрий Кузнецов дело не простое и ответственное. Ведь написано о нем всякого и очень хорошего немало, а в Москве  в стенах Литинститута им. А.М. Горького идут Чтения в память о нем в течение 15 лет.

***

Вторая половина 1960-х. Мы были студентами одной alma mater — историко-филологического факультета Краснодарского госпединститута (ныне Кубанский госуниверситет) с разрывом в несколько лет, но пребывали в ауре, которая все еще была наполнена и пропитана пусть и бестелесным, но духовно-творческим присутствием наших предшественников.  Они уже были восходящими звездами: Юрий Селезнев и Юрий Кузнецов в столице, остававшиеся на кубанской земле — Виктор Лихоносов, Иван Бойко, Юрий Макаренко, Валерий Горский, Вадим Неподоба. Из уст наших общих преподавателей и старшекурсников их имена по-прежнему звучали в аудиториях.  О них с гордостью вспоминали на поэтических вечерах, которые в ту пору в нашем вузе были ежемесячно. Эти инженеры человеческих душ читали стихи и прозу, делились взглядами на жизнь. Они были старше нас, но это не умаляло восторга и уважения к ним.  Мы были горды, что сидим на ул. Октябрьской, 25 (ныне здесь юрфак КубГУ) в аудиториях, где сидели они, ходим по тем же коридорам, где ходили они, слушаем лекции преподавателей, которым внимали они – Михаилу Михайловичу Бабичеву, Всеволоду Ростиславовичу Михельсону, Израилю Львовичу Духину, Гинде Григорьевне Мошкович, Бэлле Израилевне Гельфер, другим..

В 2003-м году газете Кубанского госуниверситета исполнялось 45-лет и я, её редактор, искала и находила тех, кто в первые годы, так или иначе, был к ней причастен. Среди моих собеседников тогда оказались доктор педагогических наук, один из первых редакторов издания Владимир Гурин и бывшие студенты:  в тот момент редактор краевой газеты «Казачьи вести» Юрий Макаренко, известный кубанский писатель и фольклорист Иван Бойко, журналист-колумнист газеты «Кубань сегодня» Леонид Хохлач, яркий кубанский поэт Вадим Неподоба.  Все как один, взволнованно и трепетно вспоминали годы учебы на историко-филологическом: они были членами редколлегии вузовской газеты «Советский педагог», организаторами и участниками Литературного кружка, заседание которого  проходили еженедельно.  Каждый из моих интервьюеров не забыл тогда упомянуть «яркого российского поэта» Юрия Кузнецова. Юрий Макаренко разрешил мне  опубликовать из личного архива фотографии студенческой поры: Юрия Селезнева,  Юрия Кузнецова, Вадима Неподобы, Ивана Бойко, Валерия Горского (см. «Кубанский университет». 2003, № 6. С. 2-3).

Поэт Вадим Неподоба тогда сказал так: «Это была наша газета! Теперь мы это осознали, понимаем. Если же быть откровенным, в студенческие годы мы журналистику считали простым ремеслом, смотрели на нее свысока: все, кто входил в Литературный кружок — Юрий Селезнев, Юрий Кузнецов, Валерий Горский, другие.  Виктор Лихоносов тогда был уже старшекурсником, да и держался обособленно. Мы постоянно пребывали в 14-й аудитории — это редакция газеты «Советский педагог», на страницах которой многие из нас были впервые опубликованы».

Леонид Хохлач: «До Литинститута в Москве в те годы, понятно, нам было как до неба. Ввиду этих географических обстоятельств почти все парни, поступая на историко-филологический, рассматривали учебу как преддверие журналистского или писательского творчества».

А мне стоит вернуться в конец 1970-х. Именно тогда довелось видеть, слышать и слушать Юрия Кузнецова, быть его гидом. В 1970-80-е годы теперь уже прошлого века литературно-поэтическая элита, как тогда говорили, служила народу. И,  совершая поездки по стране, киноактеры, поэты, писатели выступали на предприятиях, в рабочих и сельских клубах, а не в ночных клубах и ресторанах типа «Сальвадора Дали» для богатеньких Буратино, как сегодня принято у заезжей «богемы».

В те времена Краснодарский хлопчатобумажный комбинат (ХБК) представлял собой территорию в 100 гектаров, производственные корпуса — шесть фабрик, в которых круглосуточно, все 24 часа в 4 смены работали 10 тысяч человек. Сегодня в ангарах бывших фабрик привольно чувствуют себя развлекательные «Улетовы», торговые «Медиаплазы», «Глобусы», «Перекрестки». 

Мне, в то время редактору фабричного радиовещания и корреспонденту многотиражной газеты, вместе с кем-то из комсомольских секретарей было поручено показать именитым московским гостям все величие кубанской текстильной индустрии. Ходили мы по огромным ангарам, наполненным не только грохотом ткацких станков, но и светом озорных девичьих глаз и улыбок. Текстиль ведь чисто женская отрасль, один мужик или парень, что игла в стогу сена – наладчик станков, «поммастера» называется. На девичье внимание в цехах, в «красных уголках» и фабричных клубах Юрий Кузнецов реагировал положительно, непременно подчеркивал, что он – свой, кубанский: родился в станице Ленинградской, учился в Тихорецке. Вспоминал, как в студенческие годы  он и друзья ходили в гости к девчатам-текстильщицам. На проходной в женских общежитиях строгие тетки-бабки бдили  девичью честь своих подопечных, с порога гнали кавалеров.  Но озорные и энергичные станичные девчонки страховали веревкой или простыней их гостевой визит в комнаты по водосточным трубам и оконным карнизам. Теперь с поэтом все вместе по-доброму смеялись! Молодость…

Многое с тех пор свершилось в судьбе Юрия Поликарповича. Не окончив Краснодарский пединститут, с ноября 1961 года он служил в армии, а в самый разгар Карибского кризиса, когда мир стоял на грани ядерной войны, был связистом-ракетчиком на Кубе (1962 – 1964 гг.). Остров Свободы — и тоска по дому, друзьям, музыке, хорошему мылу.  Русский солдат Кузнецов на Кубе завел дневник и писал стихи. Надеялся, что по возвращению кубинский поэтический цикл («Солдаты в клетчатых рубашках») сделает его известным в Советском Союзе. Ведь ничего подобного раньше не было. Ошибся. Политика: кубинская миссия советских солдат была засекречена. Ему пришлось печатать стихи на темы, отвлеченные от кубинских впечатлений.

И вот сорокалетний Юрий Кузнецов читал свои стихи.  Читал взволнованно,  одновременно вызывая  ответное волнение и восторг молодой аудитории от общения с земляком и теперь столичным «небожителем». Для них это  был свет, глоток кислорода, это была необычно радостная передышка от изматывающего потогонного труда. И подкупившая всех простота в общении. Кузнецов читал: «Выходя на дорогу, душа оглянулась…», «Всё опасней в Москве, всё несчастней в глуши…», «Поэзия есть свет, а мы пестры…».

 Это потом, годы спустя, будет и Олимп, и Голгофа его Поэзии.  Это потом, после его ухода в 2003-м,  будут Кузнецовские чтения на Кубани (2006).  И панегирики всероссийского масштаба.  А пока на исходе 1970-е.  Здесь и сейчас, в Краснодаре, городе студенческой юности, он читает свои стихи.  Мягкость в голосе. Мягкость и доброта в уже усталом взгляде. В глазах десятков молодых глаз – обожание и благодарность за обнажение чувств: «Я знаю, где-то в сумерках святых горит моё разбитое оконце, где просияет мой последний стих, и вместо точки я поставлю солнце»…  

Шрифт

Изображения

Цветовая схема